Разумеется, главной проблемой, с которой столкнулась ФИФА, стала «холодная война», разделившая весь мир на два враждебных блока и имевшая весьма тяжелые последствия. Как, например, Федерация должна была относиться к футболистам, бежавшим из Восточной Европы? Этим вопросом вскоре пришлось заняться ее Исполкому.

Следовало ли в трактовке перехода игроков, покинувших свои страны по политическим мотивам, отступить от принятых норм? А когда Чехословакия, Венгрия и другие представители социалистического лагеря заявляли, что они положили конец профессиональному футболу, не было ли это чисто политическими декларациями? Стоило ли в подобных случаях соглашаться с дисквалификациями, наложенными соответствующими федерациями, или все же решение нужно было принимать, руководствуясь «соображениями гуманности»?

Вначале беженцами были исключительно безвестные игроки, делами которых тихо занимались компетентные органы ФИФА. Однако в 1956 г., когда после венгерского восстания спортсмены из прославленного «Гонведа» отказались возвращаться на родину и предпочли выступать за испанские клубы, проблема приобрела широкий общественный резонанс.

Дополнительной головной болью для Федерации стало то, что футболисты «Гонведа» вступили в мировую лигу венгерских спортсменов-эмигрантов, сам факт существования которой ставил под сомнение способность ФИФА единолично управлять мировым футболом. «Холодная война» порой приводила к тому, что единая прежде нация распадалась надвое: самым известным примером является возникновение Федеративной Республики Германии и Германской Демократической Республики.

Но этим перечень подобных случаев не исчерпывался: на Корейском полуострове появились Республика Южная Корея и Корейская Народно-Демократическая Республика, а наряду с Китайской Народной Республикой на карте мира отныне существовал и Тайвань.

Все перечисленные государства отказывались признавать своих «напарников», и все стремились в ряды ФИФА. Но здесь возникала довольно сложная коллизия: каждая страна претендовала на то, чтобы считаться единственным представителем своего ныне разделенного народа; членство в Международной федерации воспринималось как обретение права на такую монополию в сфере футбола, которая должна была стать шагом на пути к подобной монополии и в прочих областях. Понятно, что в этой ситуации Федерация не могла разрешить конфликт ко всеобщему удовольствию всех заинтересованных сторон.

Оглядываясь назад, следует признать, что наилучший путь был выбран в случае с немецким футболом. Несмотря на периодически возникавшие трения, футбольные союзы обоих государств вплоть до воссоединения Германии в 1989 г. могли уживаться друг с другом без откровенных стычек.. Сборные этих стран даже встретились в официальном матче финального турнира чемпионата мира 1974 г., который, кстати, проходил в ФРГ, — но в этой игре победила команда из Восточной Германии!

Взаимоотношения футбольных ассоциаций Южной и Северной Кореи, которые вступили в ФИФА соответственно в 1948 и 1958 гг., представляли собой прямо противоположный случай. Северная Корея отказалась участвовать в олимпийском турнире 1964 г., потому что там должны были выступать их южные соседи, и подверглась санкциям ФИФА за неспортивное поведение.

В свою очередь в 1966 г. КНДР участвовала в финальном турнире Кубка мира в Англии после того, как большинство азиатских стран было снято с соревнований. С тех пор северокорейский футбол оказался практически в полной изоляции, хотя ассоциация этой страны остается членом ФИФА и поныне. Что касается еще одного конфликта, то в 1958 г. Китайская Народная Республика вышла из Федерации в знак протеста против членства в ней Тайваня: китайцы заявили, что в ФИФА «власть захватили силы империализма». Только в 1979 г. КНР возвратилась в Федерацию: для этого потребовалось, чтобы тайваньская ассоциация, в течение долгих лет безукоризненно выполнявшая свои функции, была переименована в ассоциацию Китайского Тайбэя.

Борьба Советского Союза за перевес в «холодной войне» часто приводила к тому, что ФИФА оказывалась примерно в таком же положении, как когда-то с оккупированной фашистами Норвегией. Футбольные чиновники были вынуждены молчаливо соглашаться с откровенным политическим давлением и прямым нападением на страны, числившиеся в составе Федерации.

Эта ситуация своими корнями уходила в 1946 г., когда Советский Союз наконец-то изъявил желание стать членом ФИФА и в награду получил один из вице-президентских постов. С тех пор любые санкции применительно к СССР, по сути, стали невозможными. Вот почему в 1956 г. ФИФА никак не реагировала на вопли отчаяния со стороны венгерских клубов и федерации этой страны, чьи футбольные поля утюжили советские танки.

Точно так же, когда советская армия вместе с войсками Болгарии, ГДР, Венгрии и Польши вошла в 1968 г. в Чехословакию, ФИФА вновь предпочла умыть руки. Футбольный союз Чехословакии обратился к Стэнли Роузу с письмом, взывавшим к его человеческим чувствам и требовавшим объявить спортивный бойкот агрессорам. В ответ генеральный секретарь Кезер направил стандартный запрос: «Просим разъяснить, каково положение дел с футболом в вашей стране на данный момент…»